Моменты недели – глава Ваишлах
До пятой части или больше? / Камни / Субботние трапезы со слезами / Никогда не знаешь, где найдёшь, где потеряешь
1. Основание дома
Около четверти века назад я был на Шабате вызова к Торе моего шурина, р. Давида ѓа-коѓена Каца. И вот перед Шабатом на прошлой неделе я прибыл в Страну Израиля на свадьбу его сына, моего племянника. И снова был устроен Шабат вызова к Торе — в большом зале ешивы, которую основал дед, р. Цви ѓа-коѓен Кац, глава ешив «Таль Тора» и «Хазон Нахум» в городе Торы и хасидизма Бней-Браке.
Уже много лет глава ешивы произносит между «Кабалат Шабат» и вечерней молитвой глубокий урок по недельной главе, из этих уроков сделаны и изданы прекрасные сборники. И на свадьбу мой племянник подготовил толстый конспект уроков своего деда — все по главе прошлой недели, «Вайеце».
В перекличке между недельной главой и радостным событием, ради которого мы собрались, хозяин упомянул противоречие между двумя отрывками в «Мишне Тора» Рамбама.
— Рамбам в «Законах о чертах характера» пишет: „Заповедь — прилепляться к мудрецам и их ученикам, чтобы учиться у их поступков… Поэтому человек должен стараться жениться на дочери мудреца Торы и выдать свою дочь за ученика мудреца“… — и объясняется, что речь идёт о выполнении заповеди „прилепляться к Всевышнему“, и мерой здесь служит обычная мера всех повелительных заповедей — до пятой части состояния (как Рамбам пишет в Законах об оценках: „Кто расходует средства на заповеди, пусть не тратит более одной пятой“).
Но в «Законах о запретных связях» Рамбам пишет: „Человек должен продать всё, что у него есть, лишь бы жениться на дочери мудреца… и выдать свою дочь за ученика мудреца, ведь в такой семье не бывает ни позора, ни ссор“. И, казалось бы, это противоречит правилу о пятой части!
Глава ешивы подробно объяснил разные стороны вопроса, а затем дал свой ответ: В «Законах о чертах характера» Рамбам говорит о самой заповеди „прилепляться к Всевышнему“, для которой действует ограничение «до пятой части». А в «Законах о запретных связях» Рамбам не устанавливает меру обязанности. Там он раскрывает величие этого шага и говорит преувеличенно-образным языком: «пусть человек продаст всё» — как мудрый совет, а не как строгое требование. Потому что речь идёт об основе дома, о мире в доме, а для этого ограничения не устанавливаются.
За неделю до этого я видел письмо Ребе — чёткое и ясное — человеку, который сообщил Ребе о прогрессе в соблюдении Торы и заповедей, но при этом дома у него не было мира. В конце письма, где Ребе объясняет ему, что его испытание в этом вопросе — это исправление его души в этом мире, Ребе пишет об основании дома:
«А в практическом плане, ведь это главное, ещё раз побуждаю вас к усилиям в установлении мира в доме, даже если для этого требуются уступки — если такие уступки не касаются Торы и заповедей. Как я писал вам раньше: сказали мудрецы, что „слёзы женщины близки“, а врата слёз на Небесах не закрываются никогда. И благословение мужчине приходит благодаря его жене».
2. Большой камень на колодце
На трапезе «Шабата вызова к Торе жениха» меня попросили сказать несколько слов.
— По пути сюда я проходил мимо высокого здания, которое примерно сорок лет назад построил Каливский ребе, благословенной памяти. И я вспомнил один год, когда он был вынужден покинуть Бней-Брак накануне Рош ѓа-шана и поехать в другое место. Он приехал молиться в синагогу „Унгвар“ в районе Рамот в Иерусалиме, и я специально пошёл, чтобы услышать его необыкновенные, пронизанные сладостью молитвы.
После молитвы он сел, чтобы благословить окружающих. Я запомнил одну из его фраз: „Спрашивают меня, откуда у меня силы строить здания. Я отвечаю: все камни, которые бросают в меня, я собираю, и из них строю дома для учреждений хасидов Калива“.
В недельной главе мы встречаем множество „камней“, с которыми сталкивался и которые преодолевал Яаков — и которые сопровождали его на пути к созданию своего дома. Первые камни — те, что он положил вокруг своей головы, ложась спать и опасаясь ночных зверей. Ребе спрашивает: как могли камни вокруг головы защитить его, если всё тело открыто? И вообще, почему именно в первую ночь вне ешивы он лёг спать? Как объясняет Раши — именно в эту ночь он впервые спал по-настоящему.
Яаков знал: вступая в мир действия и материальности, надо научиться сочетать духовное и материальное. Он лёг так, что голова (духовность) оказалась на одном уровне с ногами (материальным), но при этом защитил голову камнями: нельзя позволить духовному опуститься до уровня материального. При таком сочетании каждый, кто строит дом, новую семью, удостоится того, что дом его будет прочным — во всех смыслах.
Придя в Харан, за несколько минут до первой встречи с Рахелью, своей будущей женой, он вновь сталкивается с камнем — на этот раз огромным, накрывающим колодец. После того, как он снял камень, вода поднялась в колодце сама. Яаков этим показал себе и Рахели, что жизнь полна «камней» разных размеров. Но не надо их бояться: преодолевая их, мы растём.
И действительно, в нашей недельной главе — «Ваишлах» — мы снова видим Яакова, который борется и преодолевает. В одном из испытаний он борется с ангелом, принадлежащим лагерю Эсава. Яаков борется мужественно, но ангел ранит его в бедро. Когда приходит рассвет, ангел просит Яакова отпустить его, чтобы начать дневное служение, но Яаков говорит: «Не отпущу тебя, пока не благословишь меня».
Яаков использует и это испытание, чтобы извлечь из него благо. И ангел благословляет его, говоря, что отныне его имя — Исраэль, «ибо боролся ты с Б-гом и людьми — и одолел». Мидраш говорит, что эта борьба, начавшаяся тогда, продолжается до сегодняшнего дня. И Тора свидетельствует: «И пришёл Яаков — целым». Несмотря на все страдания и множество «камней», Яаков удостоился стать основателем колен Израиля.
3. «Глаз в горести плачет, а сердце радуется»
Улица Модиин в квартале Керем Авраѓам, в районе Мекор Барух в Иерусалиме, не похожа на окружающие. Она начинается от улицы Йосеф бен Матитьяѓу, возле знаменитой ешивы «Порат Йосеф», и тянется до улицы Тахкемони. Тишина и одноэтажные домики кажутся почти невероятными на фоне параллельной улицы Малхей Исраэль — центра мира харедим в Стране Израиля, где день и ночь кипит жизнь.
Когда мне нужно попасть в районы Геула и Меа Шеарим, я стараюсь проходить через улицу Модиин — многие её камни и уголки знакомы мне с детства. Ведь мои дедушка и бабушка, да будет благословенна их память, жили на этой улице. Поэтому и моё обрезание состоялось в синагоге «Керем Авраѓам», напротив их дома. Над ней находится синагога «Звиль», которую моя бабушка, да будет благословенна её память, мыла и убирала каждый канун Шабата добровольно, и мне тоже не раз довелось помогать ей в этом.
На этой неделе большие траурные объявления, расклеенные на стенах улицы, с большой скорбью сообщали о кончине жителя квартала — раввина Моше-Хаима Арье. Я, правда, видел его время от времени, но лично знаком с ним не был. И всё-таки после утренней молитвы в «штиблах» квартала Зихрон Моше, по соседству, я зашёл в дом скорбящих, чтобы утешить моего знакомого, сидящего «шива» по своему великому отцу.
Рав Моше-Хаим, благословенной памяти, родился в Иране, а в детстве, переехав в Страну Израиля, всю жизнь учился и трудился над Торой, живя скромно и воспитывая свою семью в духе Торы, служения и страха Небес. Его дом был домом Торы и благотворительности, и из него вышло благословенное поколение, идущее по его верному пути.
Так же как он сам когда-то учился в ашкеназских заведениях, так и своих детей он послал в талмуд-тору «Хаей олам», и до сих пор идиш свободно звучит на устах его сыновей. Один из них, рав Мордехай, мой ровесник: позже мы встречались, когда он работал на религиозном радио, а я был руководителем пресс-службы Главного раввина России. И хотя он пошёл дальше, к ещё более крупным делам, дружба нашей юности осталась.
От моего друга и от его братьев я услышал, что покойный был одной из ярких фигур в Иерусалиме, одним из почитаемых жителей города, оставившим свой след в жизни общины и в духовном облике города. Человек Торы, уважавший и почитавший мудрецов, связанный сердцем и душой с великими раввинами предыдущих поколений. Раввин Йеѓуда Цадка знал его лично и попросил его стать наблюдателем за кашрутом в ешиве «Порат Йосеф», и на этом посту он служил много лет.
«Отец был воплощением слов „Глаз в горести плачет, а сердце радуется“, которые приводятся в сефардском махзоре на Рош ѓа-шана», — рассказывают сыновья. Эти слова описывают сложное чувство — радость и боль вместе, ощущение потерь и трудностей, через которые проходит народ Израиля, и одновременно веры и благодарности за добро и грядущее избавление. Сыновья рисуют образ великого отца, который по установленному обычаю говорит Теѓилим в предрассветные часы Шабата и плачет; сидит за шабатними трапезами, и глаза его полны слёз, когда он поёт шабатние песни. Он мог стоять несколько часов в молитве „Шмона эсре“, и сидур перед ним становился мокрым от слёз.
Выйдя оттуда в летнюю жару, в которой, к сожалению, сейчас пребывает Страна Израиля – дождей пока мало – я почувствовал, что на этой неделе был вырван ещё один прекрасный камень из строения Иерусалима. Да будет благословенна его память!
Фото недели: Хаим и вера
Хаима я знаю много лет. На семейных торжествах у моей сестры и шурина я постоянно вижу Хаима. Всегда улыбается, излучает позитив и готов помочь в любом деле. И на этот раз мы встретились. Мы вышли подышать воздухом из зала, заполненного множеством гостей, танцующих и радующихся под звуки музыки, и беседа наша перетекла к его работе в журналистике, а оттуда — к теме упования на Всевышнего.
— Несколько лет назад меня приняли на важную должность в одном серьёзном месте, — рассказывает он, — это стало бельмом на глазу у некоторых людей, которые, возможно, мечтали о ней для себя или своих приближённых. Но я начал работать и, с Б-жьей помощью, преуспел. И вот однажды я получаю письмо-повестку из Налогового управления Израиля: мне надлежит явиться в центральное управление, поскольку им стало известно о крупных суммах, которые я получал и не декларировал.
Мой друг, р. Хаим Лурия, задействовал свои связи и обратился ко многим знакомым, пока не вышел на одного из руководителей налоговой, который передал: «Кто-то донёс». А когда кто-то доносит, расследование идёт со всей строгостью. Я обратился к бухгалтеру, который посоветовал отправить им историю движения средств по моим банковским счетам за последние десять лет. Так я и сделал.
Я мог начать выяснять, кто именно на меня настучал, потратить на это массу сил и нервов, но я положился на Всевышнего: сделал необходимое усилие — отправил выписки по счетам — и решил прекратить заниматься этой историей. Прошло несколько недель, и меня вызывают в налоговое управление. То, что ожидало меня на встрече, я и представить себе не мог. Служащий говорит мне: „Мы проверили ваши счета и выяснили, что вам положены налоговые возвраты на сумму двадцать тысяч шекелей!“»
Гут шабес!
Шие