Моменты недели – Ваякѓель – Пара

Ребе держит такую же брошюру / Шушан становится Пуримом / А Мордехай не встал / Два великих человека

1. Чудесная брошюра

Родители не жалели никаких усилий и предпринимали все возможные действия для спасения своего сына Омера. «Наш сын болен астмой! Используйте свои связи с президентом Путиным, чтобы он повлиял на убийц в Газе и они освободили бы нашего сына!» И рав Лазар оказывал членам семьи Шем-Тов из Страны Израиля всяческую помощь и поддержку. Он не уклонился под предлогом того, что у их сына Омера нет российского гражданства, а был на связи во все трудные моменты, слушал и сопереживал, был истинным другом. Неудивительно, что когда семья Шем-Тов услышала несколько дней назад, что р. Лазар прибыл с коротким визитом в Страну Израиля, они захотели встретиться с ним.

Каждый год в неделю праздника Пурим р. Лазар приходит к могиле своей первой дочери Хаи Мушки, на участке Колель Хабад на Масличной горе. Йорцайт девочки – в Шушан Пурим, и в этом году была 28-я годовщина её смерти. После посещения дорогой могилы р. Лазар собрался с силами, чтобы продолжать выполнять свою миссию – и неважно, что семья Шем-Тов не связана с московской общиной в Москве и не имеет никаких корней в России.

— Меня поместили в темный и пыльный туннель, а я много лет страдаю астмой, что причиняло мне сильные мучения. Среди той скудной еды, которую мне давали, каким-то чудом оказалась половина бутылки виноградного сока. И я решил делать кидуш каждый пятничный вечер, наливая несколько капель виноградного сока в крышку бутылки и произнося те немногие слова из текста кидуша, которые я знал. Я берег этот сок долгое время. И удивительно, он не испортился в открытой бутылке без всякого холодильника! Это было примерно во время Хануки, и для меня было настоящим ханукальным чудом.

Блуждая и ощупывая туннель, я нашел фонарик. Каждый вечер в течение 30 секунд я позволял себе «роскошь» — освещал ужасную тьму, в которой я находился. Дней через пятьдесят фонарик перестал работать. И тогда я «сломался». Я обратился к Небесам с мольбой: «Отец Небесный, выведи меня отсюда! Я больше не могу! Неважно, живым или неживым, но выведи отсюда!» И через небольшое время меня перевели в другой туннель, куда проникал свет. И тогда я получаю сюрприз…

Омер взволнованно вынимает желтую брошюру и показывает р. Лазару.

Немного поясню. Инициатор печати брошюр «Двар малхут», рав Тувья Флис, скончавшийся около двух лет назад, определял цвет обложки для каждой недели. Он настаивал на том, чтобы во всех местах мира, где печатают «Двар малхут», цвет в данную неделю был одинаковым. Коричневый, зеленый, красный, желтый. Каждые два месяца последовательность цветов повторялась.

Итак, Омер показывает р. Лазару желтую книгу. Это брошюра «Двар малхут», которую террористы, державшие его в плену, нашли среди книг в одном из зданий на территории Израиля, где они были. Они принесли ему «что-нибудь почитать». И с тех пор он читал в ней недельную главу «Ваэра» и речи Ребе, что давало ему поддержку и укрепление в самый тяжелый период. В ней был также маамар Ребе «Бати ле-гани». И в маамаре, и в беседе Ребе говорилось о праведном Йосефе, который поднялся из ямы к величию. Это дало Омеру надежду. Омер рассказывает, что его пригласили в США, и его условием было: обязательно прийти к Ребе.

Взволнованные родители рассказывают раву об удивительном проявлении Провидения: «Мы решили начать соблюдать Шабат ради благополучия нашего сына Омера. Это было в Шабат главы Мишпатим чуть больше года назад. И именно в Шабат главы Мишпатим Омер был освобожден и вернулся домой!»

Перед прощанием р. Лазар сказал Омеру: «Я принес тебе подарок, который тебе наверняка понравится». Омер с любопытством снял упаковку – это фотография Ребе, держащего в руке брошюру «Двар малхут». Омер смотрит, а затем почти кричит: «Ребе держит «Двар малхут» в желтой обложке. Смотрите! Брошюра, которую принесли мне из вещей неизвестного солдата с израильской военной базы – тоже была желтого цвета!»

2. Именно Шушан Пурим

В 9 главе книги Эстер приводится интересный диалог между Ахашверошем и Эстер. Это было уже после того, как евреям было разрешено защищаться от врагов:

«И сказал царь царице Эстер: в столице Шушан убили иудеи и погубили пятьсот человек и десять сыновей Ѓамана. В остальных областях царя что они сделали? И какая просьба твоя? И будет исполнена. И какое желание твое еще? И будет сделано. И сказала Эстер: если царю угодно, пусть позволено будет и завтра иудеям, которые в Шушане, делать то же, что и сегодня; и десятерых сыновей Ѓамана пусть повесят на дереве». И царь одобрил просьбу Эстер, и в дополнительный день «собрались иудеи, которые в Шушане… и убили в Шушане триста человек».

Рав Лазар процитировал эти слова, произнося «лехаим» на фарбренгене в прошлый Шабат – в Шушан Пурим. И он поднял фундаментальный вопрос: Триста человек кажутся незначительным числом по сравнению с семьюдесятью пятью тысячами врагов, убитых в остальных провинциях царя. Это даже меньше пятисот, убитых в Шушане в первый день. Почему же тогда был нужен дополнительный день войны в Шушане, и почему он настолько важен, что был установлен на поколения как праздник «Шушан Пурим»?

Первым делом р. Лазар задал второй вопрос, чтобы подойти к ответу. Это известный вопрос из Гемары: «Есть ли упоминание Ѓамана в Торе? Есть. Сказано: «С дерева ли (ѓа-мин), о котором Я заповедал тебе не есть, ты ел?»» Существует глубокая связь между Ѓаманом и грехом Древа познания. Какова же она? В Древе познания добра и зла были заключены три нечистые «клипот», и в результате греха Адама они вышли из потенциала в реальность и проявились в мире. Ѓаман из рода Амалека представляет собой пик силы проявления этих клипот в мире.

Исправление клипот требует глубокой духовной работы. Число триста намекает на эту глубину: число сто выражает все аспекты десяти сфирот (10×10=100), а три раза по сто символизирует очищение трех нечистых клипот таким путем. И действительно, в Таргум Эстер подчеркивается, что те триста убитых не были обычными врагами, а происходили именно из семени Амалека – это было самое глубокое выражение сил нечистоты.

Такое объяснение согласуется с мыслью Ребе. Почему «Шушан Пурим» назван именно так, несмотря на то что этот день является Пуримом во всех городах, окруженных стенами во времена Йеѓошуа бин Нуна, и главная цель этого праздника — почтить города Страны Израиля, которые тогда были разрушены, ведь именно так объясняет Гемара? Здесь подчеркивается, что даже «Шушан», столица империи изгнания, становится делом святости, «Пуримом», зло превращается в добро. Шушан Пурим — это не просто день дополнительной радости. Он выражает глубокую духовную работу по очищению зла в его корне, исправление греха Древа познания, победу света над тьмой на самом внутреннем духовном уровне.

3. Часы на городской башне

— Почему гнев Ѓамана обрушился на весь народ Израиля, а не только на Мордехая? Ведь только Мордехай не поклонился ему, как сказано: «А Мордехай не становился на колени и не кланялся»?

Это один из вопросов, задававшихся во время «лехаим» на приеме гостей, который устраивает р. Лазар в первой половине дня в Пурим – для тех, кто приносит «мишлоах манот» или желает получить «дары беднякам».

— Больше всего разозлил Ѓамана не сам отказ поклониться, а то, что сказано дальше: «Мордехай сидит у ворот царя, и не встал и не двинулся перед ним». Именно перед ним. Мордехай вставал исключительно в делах святости – как встают перед учителем, перед родителями и тому подобное. Тем более это важно в «воротах царя», ведь Мордехай умеет ценить внутреннее содержание места.

Возможно, Ѓаман еще мог бы понять отказ Мордехая поклониться, поскольку это касается запрета идолопоклонства. Но то, что Мордехай не вставал перед ним – это не просто вопрос ѓалахи, а особое подчеркивание Мордехаем превосходства, которое есть у сынов Израиля. Только перед учителем, родителем или уважаемым человеком достойно вставать. Эта еврейская гордость разозлила Ѓамана, а она есть в каждом еврее. И поэтому Ѓаман не удовлетворился желанием убить только Мордехая.

Еще р. Лазар рассказал такую притчу: почему центральные городские часы размещают на вершине высокой башни? Казалось бы, удобнее было бы разместить их на уровне взгляда людей, без необходимости поднимать голову вверх и смотреть на их длинные стрелки! Если бы часы стояли внизу, многие начинали бы сравнивать время, показываемое на центральных часах, с временем на часах в своем кармане. Один бы сказал: «Городские часы отстают на несколько минут. Сейчас я их поправлю!» А другой потом сказал бы: «Городские часы слишком спешат, теперь я их поправлю».

Но если часы размещены высоко, они выполняют свою работу точно, и никто не пытается их поправлять. И эти слова верны для каждой еврейской общины.

Фото недели: Последняя встреча великих людей

Монси — городок в округе Рокленд штата Нью-Йорк, которое с годами стало одним из крупнейших центров хасидских общин. У меня там есть хороший друг, и однажды во время одного из моих визитов в Америку его тесть и теща попросили меня зайти к ним, и мы зашли к р. Йосефу и Шейндл Шошане Гладцхайлер.

Рабанит Гладцхайлер – младшая дочь р. Эфраима Элиэзера ѓа-коѓена Йолеса, который знал Ребе еще при жизни Ребе Раяца. Он часто приезжал из Филадельфии, где он был главным раввином в течение многих лет, чтобы участвовать в фарбренгенах Ребе, и был очень близок к нему. Он принял Ребе как своего личного раввина и имел обыкновение приходить к нему несколько раз в год. В «Игрот кодеш» содержатся десятки писем Ребе к нему с обсуждением вопросов Торы. Дочери р. Йолеса на протяжении многих лет сопровождали отца, когда он приезжал к Ребе на праздники Песах и Суккот, чтобы исполнить сказанное: «Человек обязан навестить своего учителя в праздник».

— Отец приходил на шахарит и на мусаф, ему оказывали честь первого вызова к Торе, а после молитвы он входил к Ребе на личную аудиенцию. В последний раз мы были в Песах 5748 года. Мы пришли все вместе, и когда Ребе поднялся из большого зала и заметил отца, он тепло пожал ему руку, а затем они вошли в комнату Ребе. Через некоторое время мы вышли, оставив отца и Ребе разговаривать наедине.

Визит продолжался около получаса. Когда отец прощался, Ребе вышел за ним, чтобы проводить его, в то время как два внука р. Йолеса поддерживали его под руки и помогали ему идти, пятясь назад, поскольку он не хотел поворачиваться спиной к своему Ребе. Около выхода отцу принесли стул. Ребе сказал ему слова из Танаха «Да увидим мы коѓена в Ционе», а затем добавил, что поскольку сейчас праздник, следует спеть радостный нигун. Люди, стоявшие вокруг, начали петь «Ве-самахта бе-хагеха», и Ребе поощрял пение, глядя с на отца, на его сына и всех окружающих.

Рабанит Гладцхайлер останавливается, ей трудно говорить. Её муж поощряет её продолжать, и она говорит мне: «Все мы, кто там стоял, чувствовали, что эти два великих человека прощаются друг с другом в этом мире».

Сейчас я вспомнил об этом, поскольку присутствую на свадьбе дочери р. Аѓарона Рабиновича, одного из хасидов Буяна в Монси (с которым мы учились в йешиве Буян в Иерусалиме), внучки рабанит Гладцхайлер, правнучки рава Йолеса.

Гут шабес,

Шие